Унылые стрелки
вот бьют уже полночь,
А около храма
неистово плачет,
Купель обошёл 
и устроился подле,
Замызганный, маленький,
брошенный мальчик.

Деревья скрывают 
все лунный обломок,
Усилив те слёзы  
в размере стократном, 
И сразу заметно, 
что не был балован, 
Тот мальчик, что выброшен 
жизнью так рано. 

И время, казалось,
застыло в мгновенье,
И храм приравнял 
он давно уже к дому,
Закончив питать часть
надежд и поверий,
Булты́хнулся сам же,
из слёз своих, в омут.

Стервятники кружат
над мальчика домом,
Бесшумно врезаясь
на крыше в стекло,
Они лишь по жизни 
простая саркома, 
Что жаждут добычи 
из недр веков.

Раз сто день и ночь
поменялись местами,
И маленький мальчик
остался ненужным,
Он даже надежды
уже не питает,
Что может когда-то
прорваться наружу.


Однажды пробрался 
в дом  путник наивный,
По внешнему виду наш
дом был бесхозный,
И мальчик всё понял:
он умер, невидим..
Оставил попытки
напрасно трезвонить.